В головах наших мелькали одни вопросы, и все они сводились к нескольким – кто это был, зачем приходил и почему ночью. Главное, что читалось в Люськиных глазах — ушел он без нас. Она беззвучно заплакала. Обнял ее и прижал к себе.
— Они приходили, чтобы забрать нас, да?
— Не знаю. Не думаю. Если бы это были они, то зная, что мы здесь, обязательно пошли бы искать нас или дождались бы, стоя здесь на якоре.
— А кто же тогда и зачем они приходили?
— Сам бы хотел узнать, — ответил я, и тут же мне в голову пришла интересная мысль.
— Люсь, а ведь про этот остров они узнали не за день до того, как привезли нас. Они наверняка используют его для передачи трепанга или еще чего они там могут передавать или делать.
— И это…
— Значит, что они приходят регулярно! — договорил за нее я.
— Мы должны придумать, как этим можно воспользоваться для спасения!
— Точно! И самое первое, что нужно сделать – определить дни, когда они приходят. Для этого мы должны вести календарь. Сейчас искупнемся и, вернувшись, опишем на бумаге все дни, что мы провели уже здесь, и в дальнейшем будем точно вести учет времени и событий. Договорились?
— Ага. Чур, я буду писать, а ты — диктовать!
— Согласен, — ответил я, довольный тем, что не мне предстояло писать. Просто терпеть не мог делать это! Привыкнув уже к клавиатуре компьютера, довольно быстро печатаю, а вот писать рукой становится все труднее и труднее. Я очень надеялся, что как только закончу школу, родители подарят мне крутой ноутбук и буду писать только на нем!
— А еще, — помолчав, добавил, — учитывая сегодняшний опыт, нам нужно продумать, как исключить повторение незамеченных визитов.
— Каким образом?
— Наверное, нужно наблюдать за входом в бухту.
— Ты хочешь сказать, что мы теперь по очереди спать будем? – спросила Люська, сделав круглые глаза.
— Если понадобится – да, но лучше подумать о том, чтобы какую-то сигнализацию устроить.
— Звоночек, чтобы позвонили, если кто-то придет? – засмеялась она.
— Ладно-ладно, смейся! Пойдем-ка лучше, купаемся и обратно. Работы много у нас с тобой теперь будет. А звонок — совсем неплохая идея!
Сигнализация
Купаясь, набрали гребешка и, очистив его, пошли домой. Я сразу же пошел на склады, а Люська осталась внизу, на камбузе. Она решила быстро приготовить обед-ужин и как следует обследовать камбуз. Все-таки, мы склонялись к тому, что выход в продовольственные склады должен быть где-то там.
Я долго перебирал ящики в одном, не обследованном еще складе, потом в другом. Попутно, изучая их содержимое, набрел на электротовары. Чего только там не было! Лампочки и большие катушки различного кабеля, какие-то реле, приборы и блоки, ящики с радиоде-талями в прорезиненных мешках. На самой дальней полке нашел то, что искал. Несколько катушек «полевика» — витой пары крепких стальных проводов, которые используются для военных полевых телефонов. Теперь можно было думать дальше.
Передо мной стояли две проблемы – как, от чего должна срабатывать сигнализация и где взять сам звонок. Электроэнергия была, но и с ней был вопрос. Если мы хотим всегда иметь сигнализацию, то должны круглые сутки поддерживать работу дизеля. Такое было возможно только с большим дизелем. Маленький вряд ли выдержит такое.
— Лёш, завтрак готов! – прервала мои рассуждения Люська, стоящая в дверях.
— Иду, — ответил я и, взяв полевик, пошел за ней.
Поев вареного гребешка, мы долго обсуждали наш проект. Все сводилось к тому, что самым эффективным было бы натянуть тонкую струну, которая замкнет какие–то контакты, но вот где же ее взять, струну эту?
— А почему бы не расплести так же, как мы делали это с веревкой, полевик, — спросила Люська, и я мгновенно оценил всю гениальность этого предложения!
— Точно! Давай, ты срежешь изоляцию с кабеля, а потом мы вместе расплетем его. Струнки будем наматывать на иглички, как и нитки.
Так и порешили. Пока она срезала изоляцию с отрезанного мной куска длиной метров десять, сходил наружу и вырезал пару больших рогулек — игличек. Работа продвигалась быстро. Острым ножом изоляция легко срезалась и снималась без проблем. Вскоре у нас был тонкий стальной тросик из блестящих, туго скрученных стальных проволочек. Привязав один конец к трубе, начали разматывать по одной проволоке. Начать было не очень легко – проволочка была упругая, очень острая и норовила впиться в палец. Когда кончик закрепили на игличке, процесс пошел быстрее. Я держал свободный конец тросика, а Люська наматывала проволоку на игличку. У нее это очень ловко получалось. Игличка быстро мелькала в е ру-ках, набирая серебристую нить.
Отмотав одну проволоку, начали вторую, предварительно накрепко связав с первой. Для этого сбегал наверх, в склад и принес пару плоскогубцев. Постепенно, мы размотали весь тросик, и игличка была заполнена тонкой и очень прочной серебристой нитью.
Теперь нужно было найти звонок, что оказалось совершенно простой задачей, потому что звонок имелся на камбузе, да и не один! На небольшой панели над длинным разделочным столом их было штук пять с лампочкой и иероглифами над каждым. Отвернуть пару шурупов и отрезать один из звонков не составило труда. Теперь, когда основные компоненты охранной системы собраны, остальное не представляло большой трудности.
Основательно покопавшись на складе электротоваров, подобрал неплохое, почти не окисленное реле, достаточно большое и удобное. Чтобы замкнуть контакты, достаточно совсем чуточку нажать на них. Там же нашлись медные трубы диаметром около полутора сантиметров. Нам они были как нельзя кстати – забив в песок, можно было закрепить на них какие-то шайбы или гайки, чтобы пропустить провод. Прикрепив реле к найденной тяжелой железке, взял ее, большой молоток, игличку и направился к выходу. Люська пошла со мной, предварительно взяв на складе две саперные лопатки.
Долго думали мы, как ставить струну, в воде или в песке. Победил все-таки подводный вариант. Напротив того места, где был след лодки, на глубине примерно около полуметра, мы забили пять штырей с привязанными гайками, на расстоянии метров десять друг от друга. Получалось, что верхний конец с гайкой находится на высоте сантиметров двадцать от дна и чуть больше от поверхности воды. Получилась ловушка с обхватом метров по двадцать с обеих сторон от места высадки, да еще без стоек почти столько же.
Лодка, подходя к берегу, обязательно заденет струну и натянет ее. Задача теперь – заставить натянутую струну включить тревожный звонок, то есть, замкнуть контакт реле.
Основательно привязав струну к большому камню, мы отнесли его метров за пятна-дцать от дальнего штыря и, продевая струну через гайки, вышли к мысу, недалеко от тропин-ки. Там я натянул струну и привязал ее к ветке куста.
— Люсь, попробуй надавить на струну.
— Сейчас.
Она вошла в воду и, подойдя к струне, стала надавливать на нее ногой. Ветка тут же отклонилась на целый сантиметр.
— Все! Не нужно больше, струна отлично работает, — радостно закричал я.
Установив железку с реле так, чтобы подвижный контакт касался ветки, замаскировал ее камнями и сказал Люське, что схожу за полевиком и возьму с собой прорезиненной ткани, чтобы закрыть реле от дождя.
— Побуду здесь, — сказала она. Однако, как только я повернулся и направился к тропинке, немедленно догнала меня.
— Тоже пойду! Не хочу без тебя здесь оставаться.
Взяв катушку с полевиком, мы вернулись на пляж. Там, зачистив концы, присоединил их к клеммам реле и, прокладывая полевик по кустам, под камнями, мы повели его наверх. На вершине мыса делать это получалось совсем легко – в траве его вовсе не было видно.
Проблема была с дверью – как провести кабель, не перебив закрывающейся дверью? Решение подсказало устройство двери, а вернее – резиновое уплотнение по периметру, которое обжималось на остром пороге-комингсе. Быстро сходил на склад и принес большой рашпиль. Пятнадцать минут работы и в комингсе появился желобок, в котором прекрасно улегся полевик. Мы попробовали закрыть дверь и убедились, что все сделано как надо.
Протянув его до самой лестничной площадки, решили установить пару звонков. Один из них на нижней площадке, а второй – на нашем жилом этаже. Эта работа не заняла у нас много времени, и вскоре мы были готовы подключить всю эту систему. Благодаря тому, что вся проводка была открытой, это не составило большой проблемы. Отключив дизель, при свете лампы, которую держала Люська, разделал свинцовую оболочку кабеля освещения. Изоленты не было, и я использовал полоски прорезиненной ткани. Вскоре все было готово. Мы пошли к дизелю и запустили его. Теперь осталось опробовать систему.
Я пошел на пляж, а Люська осталась на лестничной площадке. Спустившись, вошел в воду, трижды надавил на струну и пошел обратно. Люська встретила меня у двери и бросилась на шею.
— Работает! Три раза прозвенели звонки! – кричала она, а я был безгранично горд тем, что не осрамился, все правильно соединил!
— Ну вот, теперь мы можем спокойно заниматься своими делами. Никто не высадится незамеченным на остров!
— Правда, нам самим теперь придется осторожными быть со струной, — добавила Люсь-ка.
— Ничего, это не проблема — перешагнем. Давай, лучше подумаем, с чего начнем – с дизеля или с продовольственного склада?
— Наверное, лучше начать с продовольствия.
— Хорошо, давай начнем с этого. На камбузе будем смотреть?
— Ну да, ведь не в дизельном же отделении ход к продуктам они сделали!
— Надеюсь, — засмеялся я. Люська обернулась и показала мне язык.
— Такая большая девочка, а язык дяде показывает! И не стыдно?
— Не-а!
Нашли!
Обследовать помещение при электрическом освещении было просто удовольствием! Однако же, обойдя весь камбуз, никакой двери мы не нашли…
— Давай, посмотрим все шкафы, — предложила Люська. Других предложений не было, и мы стали открывать одну за другой многочисленные металлические двери. С каждой откры-той дверью надежды оставалось все меньше.
— Алеша, а это что такое? – воскликнула Люська, стоя перед очередным открытым шкафом. Подойдя, заглянул и увидел, что в глубине расширяющейся ниши находятся две большие горизонтальные металлические створки, закрывающие проем размером примерно полтора на полтора метра. Сбоку от проема был маховик, чуть больше тех, на дверях.
— Сдается мне, Люсь, что мы нашли то, что искали!
— Ой, Лешка, мне даже не верится, что мы нормальную пищу сможем приготовить!
— Ты подожди, не так все просто.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты уже забыла, что в желудке у медведя было?
— Ну вот… умеешь ты радость на ноль свести! Дал бы хоть минутку порадоваться!
— Радуйся на здоровье, я же тоже радуюсь! Только оружие нужно наготове держать. Так, на всякий случай!
— Мы и без этого с ним не расстаемся, как партизаны!
— А мы они и есть! Разве не так? Где лампы?
— Сейчас, — сказала Люська и через пару минут принесла две зажженные лампы.
— Ну что, пробуем? – спросил я, берясь за маховик.
— Пробуем!
Я стал поворачивать маховик. Он вращался туго, однако все же шел, и створки стали медленно расходиться, уходя вверх и вниз. Постепенно, перед нами образовался довольно большой проем, похожий на кабину лифта, однако крыши у кабины не было и наверху был виден бетонный свод. На одной из стен кабины было большое колесо с ручками, похожее на штурвал. Попробовав ногой металлический пол, шагнул в кабину и сразу же попробовал крутнуть колесо. Оно легко поддалось, и я стал его крутить быстрее. Кабина тронулась и стала медленно опускаться.
— А я?! — закричала Люська и быстро шагнула в кабину.
-Конечно же, и ты, — засмеялся я, продолжая крутить колесо.
Несколько минут мы медленно спускались, и вскоре показалась ниша глубиной с метр. В ней были такие же створки, но маховик был с этой стороны, на боковой стенке ниши. Когда пол ниши сравнялся с полом кабины, она остановилась.
— Приехали! Конечная остановка. Приготовьте ваши билетики на выход!
— А я свой выбросила!
— Ничего не знаю, дамочка, билетик ваш па-апрошу!
— А просто чмокнуть можно?
— Можно, но два раза!
Продсклад
Я поставил лампу на пол и, вращая маховик, стал открывать створки. Впереди была темнота. Люська подняла свою лампу и в открывающийся проем стала видна часть коридора с большими стальными дверьми по обе стороны. Я шагнул в коридор. Первая же открытая нами дверь принесла много радости. В комнате, рядами стояли блестящие, явно из нержаве-ющей стали, бочки. С трудом открыв пробку на одной из них лежавшим здесь же ключом, сунул палец и понял, что это какое-то масло. Люська сделала то же самое.
— Масло! Соевое или оливковое – без запаха совсем! Можно будет жарить рыбу! Хочу, хочу, хочу!
— Все, идем дальше, — сглотнув слюну и сдержав эмоции, сказал я.
Еще большая радость ждала нас в следующем помещении. Оно доверху было наполне-но мешками из той же прорезиненной ткани. Вспорол один и под ним обнаружился плотный тканевый мешок, а в нем – прекрасный белоснежный рис! Радости нашей не было предела!
И в следующей комнате также были мешки с рисом. Всего с рисом оказались три помещения. В других комнатах находились ящики с покрытыми густой смазкой консервными банками, от пятикилограммовых до совсем маленьких. А еще – большие, литров по десять, стеклянные бутыли с густой черной жидкостью.
— Я знаю, что это. Это соя, соевый соус, — сообщила Люська. Очень я его люблю!
— А к чему он идет?
— Ко всему, кроме чая и варенья, — со смехом ответила она.
— Будем надеяться, что он не превратился в уксус!
Кроме сои в этой комнате были ящики с большими бутылями прозрачной жидкости. Особая радость ждала нас в последней комнате. Вдоль стены был большой штабель мешков, как оказалось — с крупной, кристаллами по два-три миллиметра солью!
— Ой, как классно! – прыгала на одной ножке Люська, — Теперь у нас есть соль для засолки рыбы! Сегодня же ставим сеть!
У другой стены были большие ящики с герметично упакованными коробками, в которых оказался сахар! Были еще ящики, в которых были пакеты и коробки с какими-то порошками, но мы не узнали их ни по вкусу, ни по запаху. Решили не трогать.
Обследовав все помещения, мы не обнаружили ни малейших намеков на доступ к продуктам извне.
— Но где же, все-таки, медведь взял рис, не понимаю…- сказала Люська.
— Не ломай голову, это может означать только то, что существует еще какой-то склад, отдельно от этого.
— Наверное так, но стоит ли его искать? Нам и этого всего вполне достаточно. Мы же не собираемся здесь жить всю оставшуюся жизнь, да?
— Нет, конечно, — согласился я, — разберемся с дизелем и начнем подготовку к спасению. Прежде всего, нужно установить, что за люди сюда приходят и расписание, по которому они здесь появляются. Тогда станет понятно, как мы сможем этим воспользоваться. И, конечно же, будем надеяться на случай. Никто не знает, как могут повернуться события…
— Сегодня устраиваем пир! – меняя тему, заявила Люська.
— А кто-то против этого? Я всегда за, если речь идет о вкусной еде!
— Тогда, берем продукты и везем их наверх.
В первую очередь, мы затащили в лифт мешок риса, мешок соли, несколько коробок сахара и захватили еще по бутыли сои и прозрачной жидкости, чтобы определить, что это такое. За маслом решили съездить, взяв подходящую посудину на складе. Сложив все это, стал крутить колесо, и лифт медленно полез вверх. Надо было видеть, с каким удовольствием мы выносили из него наши трофеи!
Дизель
Люська осталась готовить ужин, а я пошел в дизельную, чтобы продолжить изучение устройства двигателя. Рассматривая все, что подходит к дизелям и вообще, все, что там есть, я уже стал понимать, как оно работает. Прежде всего, к дизелям подходят трубопроводы от топливных и масляных цистерн. Это было понятно. Вполне понятно мне было и то, как запуск должен осуществляться сжатым воздухом, но вот откуда он берется?
Два больших баллона стояли в дальнем углу дизельной. От них трубы шли к дизелям и к небольшому механизму, похожему на двигатель. Я никогда не видел компрессоров, но почему-то сразу понял, что передо мной именно он. Размышляя логически, прикидывал, что может сжать воздух? Конечно же, цилиндр с поршнем! Предо мной стоял как раз такой агрегат, похожий на двигатель мотоцикла. Сверху — коробка с двумя кнопками, красной и черной. На баллонах — большие манометры. Все было ясно. Осталось только запустить компрессор. Волнуясь, нажал красную кнопку. Ничего не произошло.
Когда нажал на черную, компрессор взвыл и заработал с легким стуком! Время от времени раздавалось громкое шипение воздуха. Стрелки на баллонах не шевелились. И тут я увидел, что на трубах, идущих от компрессора к баллонам, есть клапана. Попробовал приоткрыть один, и тут же стрелка на одном из манометров ожила, стала подрагивать! Минут через десять стрелка стала приближаться к красной черте на шкале. Все было ясно – выше, чем на этой черте набивать воздух в баллон нельзя. Когда стрелка уже подходила к ней, закрыл этот клапан и открыл второй. Второй манометр ожил, и стрелка медленно поползла к красной черте. Сердце мое сильно стучало от понимания того, что иду в правильном направлении. Всё, второй баллон также полон. Остановил компрессор и перекрыл оба клапана.
«Теперь, — стараясь оставаться спокойным, размышлял я, — что еще нужно для запуска двигателя? Прежде всего – топливо».
Подошел к емкости с топливом и увидел, что от нее идут три медные трубы — к каждо-му двигателю отдельно. В самом начале трубы — по клапану с круглым маховичком и большому цилиндру с прозрачным стеклянным колпачком, в котором был фильтр. Я прошел по трубам и выяснил, какая к какому двигателю идет. Выбрав крайний, открыл клапан.
Теперь — масло. Без смазки двигатель не проработает и пяти минут. Его просто заклинит, и тогда все, двигатель умрет. Пройдя по трубопроводам от двигателей, понял, что масляная система устроена по такому же принципу. Открыл клапан. Сразу же возник вопрос – где гарантия, что масло и топливо уже в двигателе? Он стоял столько времени, там же пусто! Значит, должны быть какие-то насосы, чтобы подкачать, а потом, работая, он сам будет тянуть масло.
И снова поиски. Облазив двигатель, нашел еще один фильтр на масляном трубопроводе и небольшую рукоятку на коробке рядом с ним. Потянул ее. Она опустилась, вытянув небольшой шток. Толкнул ее обратно. Повторил раз десять и вдруг почувствовал, что в рукоятке появилась упругость. В стеклянном колпачке теперь было видно светло-желтое масло! Окрыленный, стал искать то же самое в топливной системе, но ничего похожего не нашел.
«Все, — подумал я, — теперь у двигателя есть все для работы – пусковой воздух, топливо, масло. Попробовать?»
Решить-то просто, а на что нажимать, куда давить, чтобы завелось?
«Не торопись, еще раз проверь!» – тормозил я себя.
Обойдя двигатель в который уже раз, в его головной части, рядом с пультом, на котором было три прибора, обратил внимание на большой рычаг. Больше на двигателе ничего не было – ни кнопок, ни других рычагов.
— Ну, помогай мне, Боже, — сказал громко и попытался потянуть рычаг на себя.
Ничего не случилось. Рычаг не шел. Попробовал толкнуть рычаг от себя. Он поддался, но двигатель как стоял, так и продолжал стоять. Ничего не происходило. Неужели же, все неправильно продумал? Вроде, все так, все логично! Что еще не понял, чего не заметил?
И тут я вспомнил истину, которую мне часто говорил отец : «Если что-то не работает, нужно прежде всего проверить самое простое – шнур, а потом уже все остальное».
Глядя на схему трубопроводов, которую нарисовал, попытался понять, что не учел. Пройдя по всем трубам, идущим от двигателя, видел, что все нормально. Внезапно меня осенило – я ведь не открывал никаких клапанов на воздушном баллоне, кроме тех, что у компрессора! Воздух просто-напросто не поступал к двигателю! Молнией бросился к баллонам и, естественно, увидел три клапана на трех трубах, выходящих из толстой распредели-тельной трубы, к которой подходили трубы от двух баллонов. Все было очень просто! Уже совершенно уверенный в своих действиях, открыл клапан на одном баллоне, затем клапан к двигателю и услыхал короткое резкое шипение в трубе. Теперь сомнений в том, что двигатель запустится, не было!
Сдерживаясь, чтобы не побежать, подошел к двигателю и, взявшись за рычаг, надавил на него. Воздух зашипел, и двигатель стал медленно проворачиваться. Надавил сильнее, до упора. Двигатель раскручивался все сильнее и вдруг, чихнув пару раз, заработал с оглушительным звуком, ровно и спокойно!
Переполненный гордостью за сделанное, я смотрел на дверь, стараясь принять позу «Ну и что, я еще и не то умею!».
Люська влетела пулей, подбежала и бросилась на шею, покрывая мое лицо поцелуями! Она что-то без остановки говорила, но я ничего не слышал из-за сильного шума двигателя, да и не нужно было ничего слышать! Вполне достаточно было смотреть на ее счастливые глаза! Всплеснув руками, она убежала на камбуз.
Теперь нужно было перейти на электропитание от этого дизеля. Я остановил маленький, но свет погас не весь. Несколько ламп остались гореть. Видимо, так и было задумано. Подойдя к большому электрическому шкафу, включил крайний из трех рубильников. Ничего не произошло. Отключив его, включил рубильник с другого края, и зажегся полный, яркий свет!
Это была самая настоящая победа! Теперь можно было не волноваться – топливо есть, масло есть и пусть работает себе непрерывно! Если что, есть еще два, да и маленький тоже!
Хотел было идти на камбуз, чтобы вымыть там руки, но… Внезапно в голову пришла мысль, и я бросился в коридор, ведущий к скважине! Там, возле электронасоса была такая же точно пусковая коробка, как у компрессора! Дрожащим пальцем нажал на черную кнопку? и насос тут же запустился! На трубе, в полуметре от насоса — маленький краник. Повернул маховичок, и из краника ударила сильная струя воды!
Пиршество
Полным победителем, еле сдерживая эмоции, я вошел на камбуз! Ни один кран не был открыт. Люська сливала над раковиной воду с риса в большущий дуршлаг. Увидев меня, сделала губами чмок в мою сторону и улыбнулась.
— Сегодня ты заслужил шикарный ужин!
— Спасибо! А кто посуду мыть будет?
— Да помою я, только вот за водой сходить нужно будет, совсем почти не осталось в термосах.
— И не подумаю. И вообще, больше не буду за водой ходить! Бастую!- сказал я, стараясь изо всех сил сохранять серьезный вид. Губы же мои так и норовили расплыться в улыбке.
— Да? И почему же? – глядя на меня с растерянным видом и не зная, как реагировать, спросила Люська.
— А не хочу. Да и зачем?
— Как зачем? Не поняла я что-то…
— А что тут понимать-то, зачем ходить за водой, если… — с этими словами я повернул кран над раковиной и оттуда ударил поток ржавой воды!
— Ой, Алешка, вода! – завизжала Люська в какой уже за сегодняшний день раз.
Вода становилась все прозрачнее и вскоре стала кристально чистой!
— Лешка, ты же просто чудо у меня и кладезь талантов!
— Ага, конечно же, чудо! Еще какое! Тебе бы на «Вы» со мной сейчас, а то панибратство какое-то у нас получается!
— Ах, ты ж… — Люська шлепнула меня по лбу ладошкой, — не угодно ли Вам будет вымыть руки перед едой, сэр?
— Угодно, еще как угодно, моя хорошая! Голодный как волк и хочу много деликатесов!
— Как скажешь. Деликатесы? Будут тебе деликатесы, — сказала Люська и, взяв меня за руку, повела наверх.
На письменном столе в нашей комнате стояли чудеса! В центре — большое блюдо с рисом. В маленьких плошках налита темная соя и еще пара плошек была занята какими-то непонятными кусочками в масле.
— Мидии в масле, — сказала Люська, — наблюдая за моим взглядом!
— А они откуда?
— Баночку одну открыла.
— Хочется рыбки жареной… и соленой тоже. Надо бы сегодня сеть поставить, тогда завтра вообще королевский ужин будет!
— Конечно же, поставим!
Рис был потрясающе вкусен! Я всегда любил рис, но этот…Мидии мне не очень понравились, а Люська уплетала их с рисом за обе щеки!
— Сейчас вернусь, — сказала Люська и вышла.
Вернулась минут через пять. В руках она несла поднос, а на нем – небольшой чайник и фарфоровые пиалы. А еще там стояла пиала с чем-то, похожим на повидло!
— Это то, что я думаю?
— Именно! В той, самой большой банке оказался джем! – ответила она, разливая чай, и добавила, что нашла еще и пакеты с зеленым чаем.
— Супер! Только хлеба не хватает на столе!
— Во-первых, мы не знаем, может быть там и есть мука в мешках, а потом… рис можно растолочь в муку и спечь лепешки!
— Не уверен, что пшеничная мука может настолько долго храниться, как зерна.
Мы пили чай и говорили о том, какое это счастье, что мы рядом, здоровы и у нас есть все, что нужно для жизни. Мы прекрасно понимали, что все могло бы быть иначе, не будь здесь этого подарка судьбы в виде нетронутых сооружений.
Наелись мы так, что просто невозможно было представить себе, что нужно куда-то идти! Однако, так думал только я!
— Подъем, нечего жирок копить! Уносим посуду на камбуз и идем ставить сеть.
— Изверг, а не подруга! – только и смог выдавить я.
— Я знаю, — ответила она, собирая посуду.
Солнце находилось еще довольно высоко над горизонтом, когда мы вышли на свежий воздух. По пути к пляжу проверил реле и натяжение струны. Все было нормально.
Поставив сеть, искупнулись и больше по привычке, чем по необходимости, набрали гребешков.
— Хочешь, такой плов с гребешками сделаю – язык проглотишь! — спросила Люська, когда мы поднялись по тропинке.
— Сейчас даже плов с гребешками не готов есть! Раньше утра и не предлагай!
Я закрыл дверь и по пути зашел в помещение скважины, чтобы выключить насос, но оказалось, что он не работает. Удивился и приоткрыл краник. Вода ударила тугой струей. То есть, вода в системе была под давлением, что означало наличие какого-то оборудования, держащего воду в системе под давлением, включая и отключая насос при необходимости!
Мы поднимались к себе в спальню, когда вдруг резко зазвенели звонки. Это произошло настолько неожиданно, что мы замерли в ступоре и какие-то мгновения не могли понять, что происходит. Опомнившись, бросились к выходу.
Гости
Осторожно, стараясь не шуметь, держа оружие наготове, приоткрыл дверь. Там было тихо, начинались сумерки. Осторожно, крадучись, пошли в сторону пляжа. К краю подходили согнувшись. Выглянув из-за кустов, увидели, что в бухте, близко к берегу стоит белый катерок, похожий на тот, что у «наших» бандюков, но поменьше. У берега — небольшая надувная лодка с веслами. В ней никого не было.
— Не наши вовсе… — прошептала Люська.
— Посмотри на флаг на корме катера.
— Ой… японский!
— Ага.
Из кустов вышли двое в серых комбинезонах. Один из них держал в руках большой пакет. Они сели в лодку и в несколько сильных гребков оказались у катера. Привязав лодку, выбрались на катер и почти сразу дали ход, развернулись на выход. Когда катер скрылся за мысом, мы спустились по тропинке на пляж. След был совсем не такой, как обнаруженный утром.
— Получается, что утром кто-то привез этот пакет, а вечером эти его забрали?
— Похоже на то. И скорее всего, они там что-то оставили! Я даже догадываюсь, что!
Пока не стемнело, решили быстро осмотреть то место, откуда они вышли. Минут пять осматривали каждый куст и вот, раздвинув очередной куст, увидели небольшой чемоданчик-кейс «атташе».
— Открывай же, чего ты ждешь? – хлопнула меня по плечу Люська.
— Давай, мы все же сделаем не так. Сейчас, пока еще что-то видно, восстановим сигнализацию и возьмем чемодан домой. Там и посмотрим, что в нем.
— Ты прав, — со вздохом сожаления согласилась она.
Пока восстанавливали сигнализацию, совсем стемнело, и домой пробирались почти в темноте. Так уж получилось, что терпения дойти до спальни не хватило, и мы, не сговариваясь, прошли на камбуз. Положив кейс на стол, я хотел открыть его, но не тут-то было. На каждом замке был шифр из трех цифр.
— Что будем делать, ломать? – спросил Люську.
— Страшно…
— Вот и я так же думаю. Мне вообще кажется, что нужно положить его на место. Ведь за ним же рано или поздно придут.
— Положить, не узнав, что там?
— Да что там еще может быть, Люсь? – в сердцах вырвалось у меня, — Деньги, конечно же!
— Ты думаешь, что в том пакете были…
— А что еще может стоить кейса с деньгами? – прервал я ее, — Думаю, в том пакете были наркотики. У меня нет никаких сомнений.
— Ой, Лешенька, миленький… Давай отнесем его обратно, а?
— Да уж. Чувствую — влипли мы. Это не с браконьерами дело иметь, правда и с ними не мед, как мы уже выяснили. Ну, да ладно. Наверное, мы все же так и сделаем — отнесем кейс на место и будем следить за ними, а как только разберемся с графиком, придумаем, как нам эту ситуацию использовать.
— Пойдем, Лёшечка ! Ну его, этот кейс…
Мы встали и пошли на выход. С собой взяли фонари. Выйдя наружу и прикрыв дверь, пошли в сторону пляжа.
Еще гости
Уже подходя к тропинке, я услыхал какой-то звук.
— Стой, — прошептал я Люське.
— Ты чего? – тоже шепотом ответила она.
— Я что-то услыхал.
Мы поставили фонари в траву и прикрутили фитили так, чтобы они еле тлели. Подкравшись к тропинке, привстал и выглянул. В бухту входил катер. Свет белого фонаря на его мачте давал представление о размерах. Катер был гораздо больше утреннего, но тоже совсем не тот, что у «наших» бандюков. На носу стоял человек. Слышно было, как натужно заработал мотор, и катер замер. Раздался плеск.
— Якорь отдали, — прошептала Люська.
На катере вспыхнул фонарь, и ослепительно-белый луч его прошелся по берегу. На корме зажегся свет, и было видно, как человек подтягивает надувную лодку с мотором, которую они буксировали. Подтянув, он пропустил другого человека и, когда тот спрыгнул в лодку, отдал конец и спрыгнул сам. Тихо заурчал мотор, и лодка пошла к берегу.
— Ой, что будет…
— Что бы ни было, ничего не изменить.
Я боялся, что из незакрытой двери будет слышен звонок, но ничего не было слышно. Лодка ткнулась в берег, и оба, включив мощные фонари, пошли в кусты. Через пару минут они вернулись, тихо переговариваясь между собой, завели мотор и пошли к катеру. На катере их встречал третий. Пару минут они общались, и лодка снова отправилась к берегу. Они долго не появлялись, но когда вышли из кустов, возбужденно переговариваясь вполголоса, с катера раздалось:
— Ну, и что?
— А ничего! Нет там ничего!
— Вы в своем уме? Мне что, еще раз послать вас или оставить здесь на неделю, чтобы как следует поискали? Вы хоть понимаете, какие там бабки? А может, проявить милосердие и грохнуть вас здесь сразу, сейчас?
— Можно и грохнуть, конечно, но там ничего нет. Мы что, первый раз здесь, да?
— Ладно, возвращайтесь. Чем это все обернется, не знаю. Вернемся пустые – съест он нас. Мало никому не покажется! Нутром чую, трындец спокойной жизни пришел!
Заурчал мотор, и вскоре все были на борту. Выбрав якорь, катер ушел.
— Что будем делать? – спросила Люська.
— Не знаю, но возвращать кейс на место теперь уже нельзя. Нельзя позволить им заподозрить, что здесь кто-то есть. Если они поймут это, обязательно найдут и дверь, и люк. Вот тогда-то мы и окажемся в очень тяжелом положении. Ничто не помешает им взорвать их или вырезать автогеном. Нас только двое. Какое-то время мы сможем сопротивляться, но в конечном итоге они все равно доберутся до нас.
— Нет, этого нельзя допустить!
— Вот и я так же думаю. А еще, боюсь, что они могут прийти днем.
— Ну и что?
— А то, что днем они увидят нашу сеть, штыри, найдут струну, полевик и по нему при-дут к двери… Дальше – дело техники, а что-то мне подсказывает, что с этим у них проблем не будет.
— Так что, убираем сигнализацию?
— Нет, на ночь оставим, уберем утром. И вообще, будем ее только на ночь ставить или нужно будет придумать что-то другое, менее заметное.
— Жили себе спокойно и на тебе, приехали…
— Ладно, идем. Теперь уж можно и вскрыть кейс.
— Век бы его не видать.
— Не расстраивайся, все еще в пределах и контролируется нами! Скорее всего, они подумают, что японцы развели их и не положили деньги. Подумав так, они будут или воевать с ними, или разговаривать. В зависимости от того, что они предпочтут, мы будем иметь много или мало времени и возможностей для спасения.
Закрыв за собой дверь, мы прошли на камбуз и там, пользуясь ножом и плоскогубцами, вскрыл кейс. Как и ожидалось, в нем лежали деньги. Аккуратные пачки стодолларовых купюр. Кейс не был заполнен. Кроме денег, там находился небольшой мешочек из плотной темно-коричневой замши. Развязав завязку, открыл его. В мешочке были белые и зеленые прозрачные камни размером с кукурузное зерно, сверкающие своей огранкой даже при электрическом свете.
Люська молча высыпала камешки в ладонь и долго внимательно разглядывала их. Затем она ссыпала их в мешочек, завязала и положила в кейс, на пачки денег.
— Идем спать, что-то я так устала…
Этой ночью спал очень беспокойно, часто просыпаясь и прислушиваясь – не звенит ли звонок. Встал с первыми признаками рассвета. Люськи рядом не было. Умылся и спустился на камбуз. Она уже приготовила завтрак и собиралась звать меня. В темпе позавтракав, пошли выбирать сеть – еще одну демаскирующую деталь, которую нужно было срочно убрать.
Со всеми предосторожностями вышли на пляж и, войдя в воду с каменистой части, чтобы не оставить следов на песке, стали выбирать сеть. Рыба попалась крупная, правда всего пять штук, но этого было вполне достаточно для еды и засолки. Сеть мы собрали и решили унести с собой. Камни – грузила оставили в воде среди других таких же, а поплавки забросали сухими водорослями.
Оглядев пляж, остались довольны и занялись переноской рыбы и сети наверх. С сигнализацией было сложнее. Сначала я хотел ее вовсе убрать, но передумал и решил сделать иначе. Мы убрали штыри, воткнув только два таким образом, что один остался там, где струна закреплялась за камень, а второй – возле камней на выходе к реле. Получилось, что струна не была видна, да и лодка, надавив на нее, не заметит этого вовсе.
Сеть растянули в коридоре, а рыбу понесли на камбуз, где Люська занялась ею. Я стоял и в который уже раз наблюдал за тем, как ловко она разделывала ее. Четкими, резкими движениями отсекла голову, разрезала брюшко и вычистила внутренности, отложив отдельно две длинные остроконечные колбаски икры в пленке.
— Это называется ястыки, — сказала она, — Сейчас закончу с рыбой и сделаю икру. Хочешь?
— Вот так вот просто, возьмешь и сделаешь икру?
— Ну да, ее вообще пятнадцать минут делать-то всего.
— Да… — только и нашелся я, что сказать.
— Лёш, принеси простынку одну, пожалуйста.
— Хорошо, — сказал я, не сомневаясь в том, что она ей нужна в качестве ветоши – руки вытирать.
К моему приходу Люська уже разделала рыбу на пласты, разрезав по хребту и удалив его. Это я уже видел раньше и знал от нее, что хребет нельзя оставлять при солении и вялении крупной рыбы, потому что он не просаливается, и там образуется очень сильный яд, но вот то, что она делала дальше, было совсем неизвестным мне процессом. Она оторвала несколько прямоугольных лоскутов и, расстелив один на столе, рассыпала по нему горсть той самой, крупной соли. Потом, положив пласт кожей вниз, сочную, красную мякоть равномерно посыпала еще горстью соли.
Затем она взяла кусочек сахара и растолкла его в порошок. Получилось около чайной ложки. Посыпав им рыбу в толстой части, завернула края лоскута. То же самое она сделала со вторым пластом и сложила их вместе, мясо к мясу.
— Через пару суток эту рыбу можно есть! – сказала она, продолжая свое дело.
— Класс! — только и смог сказать, захлебываясь слюной.
— Жаль только, что нет у нас холодного помещения, а еще лучше – морозилки, потому что, если через двое суток эту рыбу развернуть и каждый пласт завернуть в пищевую пленку, то в морозилке она может храниться больше года в таком же, малосольном виде — разморозил и ешь!
— Ага, ты еще скажи, что телевизор бы сюда еще.
— Еще одно слово и икру ты сегодня не ешь!
— Всё, молчу как рыба!
Вскоре на разделочном столе лежали три пары пластов. Люська взяла поднос и положила их на него.
— Завтра рыба даст сок и нужно будет время от времени переворачивать ее, чтобы увлажнялась.
— Ну, а теперь займемся икрой!
Она взяла ястыки, большую тарелку и ложку. Положив один на тарелку, она развернула его так, что ястык лег пленкой вниз, а открытой икрой вверх. Осторожно, ребром ложки соскребать икру с пленки.
— Тут надо осторожно, чтобы не повреждать икринки!
Минут через двадцать все шесть ястыков были очищены, и икра осталась в тарелке!
Люська взяла маленькую кастрюльку и налила туда холодной воды из чайника.
— Вода должна быть кипяченая и холодная, а соли столько, чтобы кусочек сырой картошки всплыл.
— Ага, за картошкой сбегать или у тебя ее в карманах полно?
— Я же тебе просто рассказываю, как должно быть! А так – примерно три полные столовые ложки на пол литра воды.
— И все?
— Да, кладешь икру в этот раствор, а дальше все зависит от того, что ты хочешь. Если прямо сейчас съесть – пять-семь минут и готово. Если для хранения в холодильнике какое-то время – минут пятнадцать, а потом сливаешь через марлю или сито, а если нет ее– через такую вот ткань.
— Люсь, а на что мы будем икру намазывать, хлеба-то нет?
— Не знаю, как ты, а я икру не буду намазывать ни на что, буду есть ее самой большой ложкой, — смеясь, ответила она и добавила, что, отсутствующий хлеб прекрасно заменит рис, который она сварит.
Вскоре и икра подоспела. Люська накрыла кастрюльку тканью, обтянула ее вокруг и перевернула кастрюльку над раковиной. Вода слилась, Люська ловко перехватила ткань, и икра из кастрюльки осталась в узелке.
Слегка, не сдавливая икру, она связала углы ткани и подвесила этот узелок на кране над раковиной.
— Вот теперь икра будет капать и чем дольше она повисит, тем лучше.
— А примерно…
— С этой тканью самое малое — часа три, наверное, а с марлей побыстрее было бы, но все равно, пусть лучше подольше стекает. Где у нас прохладнее?
— Наверное, в галерее. Особенно ночью.
— Тогда отнеси туда рыбу.
— Ладно.
Взяв поднос с рыбой, пошел в галерею. Поставив рыбу на нижний ярус кровати, потрогал висящие пласты. Они были сухие и уже покрылись сухой корочкой. Перед уходом машинально выглянув в бойницу, увидел, что со стороны того, за горизонтом, острова в нашу сторону идет катер. Похоже, это был тот самый катер, на котором приходили люди, искавшие кейс…